Эти школьные годы…

Эти школьные годы…

    С юмором писать о незабываемой школьной поре – занятие, как мне кажется, неблагодарное. Просто у нас, представителей старшего поколения, «незабываемые школьные годы» стали чем-то таким, что нельзя подвергать ревизии. Хотя шутить по поводу школы никому не возбраняется. Но шутить нужно осторожно, чтобы не зацепить струны души, которые могут не запеть, а задребезжать.

   Как бы там ни было, воспоминания о школьных годах греют душу. Начало 70-х. Помнится, как наш директор, кстати, уважаемый человек, с самого утра стоял на дверях школы. Просто планировалась какое-то, как тогда говорили, комсомольское мероприятие, причем, областного масштаба. В связи с этим и происходило выуживание «волосатиков». Да, как-то не по-советски было отпускать «кудри» ниже воротника рубашки. Это уже считалось нарушением правил для учащихся. Добряк-директор давал нам возможность исправиться – отправлял в парикмахерскую. Некоторым даже суживал 20 копеек. Кстати, приходилось встречать нашего директора, так он, через почти 40 лет интересовался:

- Вы же не обижаетесь на меня, ребята, что я вас стричься посылал? Время было такое. Да еще это областное комсомольское мероприятие… Школе нужно было соответствовать. Мне в районном отделе образования на это особенно указывали.

   Хотя нам, десятиклассникам, кстати, настроенным довольно радикально, было довольно обидно.

  - Надоели эти парикмахерско-косметические формы воспитания! – бурчали мы, «волосатики».

  В «помощь» директору направили областного комсомольского функционера. Он, бедняга, также одолжил моему приятелю целый рубль – мелочи не было. Потом долго обижался, что рубль ему не отдали. Хотя мой приятель до сих пор уверяет, что долг вернул своевременно. Как бы там ни было, но комсомольский функционер пожаловался директору.

    Но какие только «кордоны» не выставляли на дверях школы и в коридорах, «волосатики» просачивались в классы – тяга к знаниям! Кто тщательно зачесывал волосы под воротник, кто влезал в окно, кто старался немного укоротить волосы, но так, чтобы «не потерять лицо». Но все ухищрения, в конце концов, оказывались тщетными. В школе был издан приказ, в котором, как говорится, черным по белому было записано, что моему другу и мне необходимо постричься, а еще одному десятикласснику – побриться. Просто мы носили, как казалось администрации школы, длинные волосы, а наш приятель из параллельного класса, кстати, отличник, обзавелся в этом возрасте пышными усами, которые почему-то мозолили глаза администрации школы.

    Но однажды мне не повезло – с самого утра директор выловил на дверях школы и отправил постричься. Возмущенный до предела, я отказался стричься и сел на бордюр под окном у директора. И так просидел три урока. На переменах посмотреть на отказника высыпала практически вся школа. Кто-то отговаривал, кто-то давал советы, кто-то смотрел сочувственно, мол, теперь тебя, парнишка, точно исключат. Допрыгался!

   Но я упорно сидел на бордюре. Наконец наш добряк-директор пожалел меня и пригласил на беседу. Мы поговорили. Директор пропустил меня на занятия, а я обещал сделать волосы короче. Пришлось слегка постричься.

  К этому замечательному времени относится еще один случай из моей школьной жизни. Однажды я скромно стоял у стены и рассматривал расписание уроков, размещенное на специальном стенде. В это время кто-то больно ухватил меня сзади за довольно длинные волосы.

  “Ну, Хмырь, - подумал я с обидой, - сейчас я тебя угощу”. Просто перед этим мы устроили с приятелем, по кличке Хмырь, небольшую потасовку. Вот мне и показалось, что он решил продолжить баталии. Я, отвел ногу вперед и ударил каблуком примерно в то место, где должна была находиться нога приятеля.

   Послышался, как мне показалась, женский вскрик. Мои волосы на затылке отпустили. Я быстро повернулся - и увидел нашего зауча Тамару Григорьевну, котороя склонившись, терла ногу в месте “контакта”.

-         Тамара Григорьевна! – закричал я, - Простите, пожалуйста, я думал, что это мой приятель шутит.

-               Ничего, ничего, - проговорила зауч и, прихрамывая, скрылась в учительской.

Да, было очень неловко. Но Тамара Григорьевна даже не пожаловалась директору.

   Чего мы, обычные подростки заводского поселка и его окрестностей, не творили на уроках. Взрывались во время урока взрывпакеты. В старую учительницу, которая отвернулась к доске, бросали скомканной бумагой. Плевались в друг друга через трубочку все той же бумагой. Которую предварительно жевали. Используя резинку, стреляли в друг друга скобками из бумаги. Назло учительнице качали под нагой карандаш, что вызывало глухой шум. Хлопали в ладоши, когда учитель отворачивался к доске. Старому учителю физики натирали мелом подоконник, к которому он любил прислоняться. Пускали во время урока самолетики, сложенные из тетрадного листа. Прыгали со вторго этажа в уголь, который привозили в школьную котельную. Прятали портфели девочек из класса и т.д. и т.п. За многие поступки и теперь стыдно, хотя я был в сущности тихим троешником.

   Да, эти школьные годы. Их не вернуть никогда…