«Уходя – уходи», - говорила она"

   «Уходя – уходи», - говорила она"

   Этот человек почему-то мне не симпатичен. Ну, не знаю… На вид это солидный мужчина, но не было этого в нем, как говорится, «настоящий мужик». Я сам такой, поэтому не судил его строго. Слушал его «треп», когда случайно встречался на улице.

   Почему «треп»? Да просто любил человек похвалиться. Всегда у него все хорошо, и удача спешит к нему в руки. И почему-то этот субъект считал меня своим хорошим знакомым, хотя я даже не знал его имени. Знаете, бывает такое, когда человек останавливается и смотрит тебе в глаза с уверенностью, будто вы с ним пуд соли съели. Да еще руку протягивает. Как ее не пожать!

  Что-то долго не встречал его в последнее время. И вот на тебе – идет навстречу. Остановились, поздоровались. Просто, когда человек демонстрирует к тебе хоть тень уважения, трудно отказать ему в такой мелочи, как выслушать его «треп».

  В этот раз мой случайный знакомый настроен философски. Как я понял из его высказываний, вроде, человеку повезло. Высоко оплачиваемая работа, юная сожительница с солидными родственными связями, словом, чего еще хотеть. Но какая-то нездешняя печаль в глазах моего собеседника. Понял, хочет выпить, но денег жаль.

   А я ему был должен. Так уж получилось. Оказал небольшую услугу, а он сунул пачку печенья. Как не взять – человек обидится. Но чувствую, что помнит, что осчастливил. Значит, нужно проставлять, а то будет все время смотреть, будто я ему штуку баксов должен. Денег, правда, маловато. Понимаю, что сам так же прижимист, как и мой знакомый малознакомый.

  Помялся я и говорю:

   - Пошли заскочим по «сотке» проглотим.

   Смотрит одобрительно, но молчит. Я – вперед, она – за мной. Вот и забегаловка - беляши здесь хорошие подают. Здесь же и пекут. Я – к стойке, он – за столик, ну, такой, у которого нужно стоять. Такие еще во всех “стекляшках” в свое время были. Взял два по 100, парочку беляшей. Думаю, что этого достаточно чтобы отблагодарить благодетеля.

  Выпили молча, закусываем свежим беляшом. Разговор как-то не клеется. Мне жалко денег за второй “соткой” бежать и мой знакомый не спешит. Думаю, что нужно “сматываться”, так как свой долг я вернул сторицей. Знакомый жестом останавливае, мол, а поговорить. Жду, что он скажет. Молчит, как то погрустнел.

   “Ну, - думаю, - самое время уходить”. А мой знакомый, оказывается, с духом собирался. Вдруг слышу, молвит заповедное:

- Уходя – уходи, - говорила она мне. Но я не мог уйти окончательно. Нравилась она мне, чего говорить. Но любовь у нас с ней не получилась. Сначала, вроде бы, потянулась ко мне, но потом быстро охладела. Вроде и не отталкивает, но совершенно безучасмтная какая-то. Я к ней целоваться, а она морду отводит. Как-то напросился к ней в гости – знал. Что живет одна. Парочку шампанского прихватил, конфеты. Выпили на кухне. Потом, как водится в постель. Она вроде бы не препятствует, но и встречного движения, как говорится не видно. Лежит себе в постели, повернувшись на живот, куки сжала на груди и молчит. Я итак, и сяк, а она молчит. Понял я, хоть и тугодум, что что-то здесь неладно. Ощкпал руку, сжатую в кулак. Точно, в фигу сложила. Психанул я и давай одеваться. Молчит. Оделся, вышел за дверь квартиры, спускаюсь по лестнице. Слышу, как за моей спиной замок щелкнул. Стало мне так обидно – женщина впостели, а я в пролете. Возвратился к двери ее квартиры, позвонил. Открывает в той же ночнушке и смотрит так же равнодушно. Вот здесь она и сказала мне: “Уходя – уходи”. Здесь окончательно меня “психи” взяли – повернулся и ушел с гордо поднятой головой. Вроде ушел, но в мыслях все время возвращаюсь и спорю с ней. А вчера узнал, что погибла она в автокатастрофе. К кому я, хоть в мыслях, ходить буду, с кем спорить.

   Мужчина еще больше погруснел Потом повернул голову к женщинам, что стояли за соседним столиком. Очем-то перекинулся словом. Смотрю, а те “телки” не первой свежести уже на него заглядываются. Мой хзнакомый уже и заливает им, какой он “крутой”. Понял я. что мне здесь больше делать нечего и тихонько “слинял”. Мой бывший собеседник даже не поворотил головы, видимо, понял, что больше с меня взять нечего.