От яиц до яблок Окончание

От яиц до яблок

Окончание

  Время на больничной койке тянется медленно. Долгая ночь, когда сначала просыпаешься от боли, а потом, как «отпустит», скорее по привычке. Недолгое путешествие в туалет, а потом снова на скрипучую кровать. Матрас завернут в клеенку, поэтому спать на нем, мягко говоря, непросто. Стонет, ворочаясь, товарищ  по  палате, которого «прихватила» печенка. Скрип кровати несусветный. Меблишка старенькая и расшатана донельзя. Наконец бедолага  не выдерживает – садится,  сидит в темноте, скорчившись, словно вечный страдалец. Потом опять ложится и со  скрипом крутится на кровати.

Входит Николаевна (дежурная медсестра) и вкалывает обезболивающее. Снова гаснет свет.  Бедолага затихает в темноте.

Уткнувшись лицом в старую  наволочку, которая послужила уже немало лет обнимаешь старенький матрас, застеленный серой простыней и думаешь о том, что когда-то это кончится.   Наступает утро. Обитатели палаты начинают просыпаться.  Включается свет и прибегает дежурная медсестра, чтобы сделать укол. Влетает санитарка со шваброй и трет покрытый линолеумом пол. Скоро завтрак.  Единственное развлечение в больнице – завтрак, полдник,  обед и ужин, так как телевизор здесь присутствует в единственном числе только палате для ветеранов, да  и тот, видимо,  в нерабочем состоянии. В этой привилегированной палате, как говорят зэки, «чалятся» мужчины средних лет  и молодой парень, видимо, ветераны каких-то других войн. Хотя был здесь и ветеран труда, да увезли на операцию,  а потом в реанимацию. Говорят, что  скоро очухается, тогда вернут в палату.

   Это мужчина, как он  сам сказал, 69 лет. Эту информацию он выложил, заглянув в нашу палату.

- Я здесь в прошлый раз лежал. Вот на этой кровати, -  визитер  показал на  ту, на которой  возлежал Николаевич, - умер человек. Я выписался из больницы,  а он через три дня умер. Помолчали.

  Гость, так и не присев на кровать, отправился  в свое бесконечное путешествие по коридору. Он все ходил и ходил, не  находя себе места. Однажды,  встретив  меня на коридоре, с грустью сказал:

  - Я ж еще  не старый,  а вот что-то приключилось с мочевым пузырем.

  А вечерком  к этому путешественнику пришел друг. Был он такого же примерно возраста, что пациент урологического отделения.

   - Когда  резать будут? – с улыбкой спросил он приятеля.

   - Денька через два, - ответил ему наш дедушка.

   - Видно нож еще точат, - пошутил визитер и старики отправились в палату.

…Бредем на завтрак с собственной ложкой и чашкой – так здесь принято. На завтрак обычно каша и  батона с кусочком масла. Больные вяло ковыряют кашу, пьют редкий подслащенный чаек вприкуску с батоном, намазанным маслом и несут жестяные тарелки на стол, что стоит перед буфетом. Завтрак закончен, как говорится, спасибо и за то,  что  чем-то кормят.  Бесплатная медицина  не может каждому обеспечить санаторный режим. И так сидим на шее налогоплательщиков, да еще бюллетень оплатят в размере 80 процентов среднего заработка. Завоевание Октября.

И снова тянется день. Наконец-то, обход врача. Короткий  разговор -  и так все ясно, и мы снова остаемся  в палате одни. Мы – это четверо бедолаг, заброшенных сюда волей судьбы. Кто-то закусывает завтрак печеньем, угощая товарищей по несчастью.  Кто-то  извлекает из старенькой тумбочки  фрукты. Запивается  все это сладкими напитками.

  В руках Николаевича возникает колода карт, и мы садимся  вокруг его койки на соседних, чтобы сыграть в подкидного дурака. За игрой время пролетает быстрее, и вот уже приглашают  на обед.

На обед дают первое, второе и какой-то компот. Белого хлеба уже не положено. Второе блюдо – это удача поваров – в котлете даже прослеживается мясо. Бывает и рыба, обычно камбала. На гарнир – пюре или макароны.  Вот хлеба белого «не положено». За столом обычно  не разговаривают.  Да и о чем говорить!

 И снова отправляемся по палатам. Зато в палате небольшой отдых – и снова за карты. Регочем, играя, шутим, словно завтра последний день. «Печеночник», который еще недавно крутился на скрипучей кровати, словно на вертеле, смеется с нами. Ему лучше и, возможно, завтра выпишут. У него какие-то связи и, возможно, бедолагу отправят в областную больницу – у не го на областных эскулапов надежд больше.  

А пока он рассказывает, что уже остался без желчного пузыря – удалили. И еще одна смешная история. «Печеночник» вспоминает, как после операции по удалению желчного пузыря (уже в областной больнице) к нему в палату заглянул врач.

- А я на столе разложил жареные котлеты, колбасу «пальцем пиханую» (самодельную). У врача на лоб глаза полезли. Мол, что это ты делаешь? А что делать, когда есть хочется. Я же из деревни, а у нас без мяса за стол не садятся.

У меня сильное подозрение, что  не молочка, как заявил наш товарищ «печеночник» лечащему врачу, перед приступом хлебнул. Просто  попал он в «больничку» немного спустя после Крещения. Видимо, хорошо разговелся «молочком из-под бешеной коровки».

А пока идет карточное сражение и стоит смех, видимо, нужно вспомнить несколько грустных историй, о которых любят говорить больные. Это о бесчувственности врачей. Хотя врачи каждого из тех, кто в  нашей палате, спасли от больших неприятностей. Например, Николаевичу оперировали почку. Мне помогли избавиться от камня в почке и так далее и тому подобное. Да и бесплатная медицина нас исправно кормит таблетками и колет уколами.

Степаныч вспоминает,  что  недавно встретился со знакомым, который еще в советское время потерял сына из-за халатности врачей. И теперь этот человек страшно переживает ту потерю. Сыну было шесть лет,  когда ему сделали операцию по удалению аппендицита и при этом забыли у него в брюшной полости скальпель. От обиды безутешный отец хотел  судиться с врачом, но дело замяли.

   Кто-то  вспомнил еще один случай. Больному стало плохо,  а врач заявила что рабочее время закончилось и ушла домой. Человеку некому было оказать помощь и он умер. К  счастью мне не пришлось столкнуться с такой черствостью. Врачи,  с которыми  я столкнулся в больнице,  делали все,  чтобы мне помочь. Самый главный уролог сделал мне операцию в 10 часов вечера. Да, видимо есть разные врачи, как и разные люди. Нашим нужно при жизни памятник ставить. Ранехонько прибегают в отделение, сидят допоздна. Делают по три-четыре операции в день. И при этом получают скромную зарплату в больнице для бедных.

   …А мы тем временем режемся в подкидного дурака, громко гогочем. Вспомнилась смешная история, которая ходит по больнице. Один мужичек лет под 50 воспылал любовным пламенем к дежурной медсестре, которой  было лет так 45. Все сидел, беседовал с  ней. И вот через недельку вечером начал куда-то собираться. Прихватил целлофановый пакет с какими-то припасами - и за дверь палаты.

  А утром по отделению разносился грозный крик старшей медсестры6

- Кто поломал диван в сестринской?!

  Да, и в больнице есть место человеческим чувствам. Так, знакомый рассказывал историю, которую ему поведала врач. Мол, сидят врачи в ординаторской и делятся народными способами избавления от простуды. Разные способы предлагаются,  одна из  врачей вспомнила,  что очень хорошо сварить куриные яйца и положить на нос.

Коллега, которая только что вошла в ординаторскую услышала только одну фразу и, как говорится, глаза у нее полезли на лов.

- Яйца нанос! – воскликнула она в сильном недоумении.

Что ж, каждому свое.

   Скромно хихикает Степаныч, которому завтра на довольно сложную операцию, который еще недавно с тихим ужасом ждал страшного приговора. Смеется Николаевич, которому тоже завтра на операцию. Да, человеку всегда хочется верить в лучшее.