«Когда ты уходил такой чужой,
амуры на часах сломали лук и стрелы…»
…И я ушел. Со скрипом
закрылись входные двери, понуждаемые пружиной. Я шел не оглядываясь. В душе
кипела обида. Я ее готов был носить на руках!.. А она…
Я отошел метров 50 от дома и
все же обернулся, хотя говорил себе, что никогда не сделаю это. В глубине
засыпанного снегом сада темными, слепыми окнами на меня смотрел серым силуэтом дом.
Он был такой же безразличный…
Я прошел еще несколько метров
и снова обернулся, хотя сам себе запрещал делать это. Но неумолимая сила
заставила меня. (Я не знаю, что это была за сила, видимо, ее корни кроются в той
боли в сердце, которую я ощущаю, когда я думаю о тебе.) И я опять увидел все тот же дом, все те же пустые безжизненные окна.
Зимняя ночь обступила меня. Серое
покрывало снега укрывало все вокруг. Его края растворялись в глухой темноте
ночи. Безмолвными стражниками стояли
вокруг едва заметной тропинки, что вела к твоему дому, старые яблони, создавая
причудливый узор изломами черных ветвей-рук. Холодно. Холодно и тихо.
Постояв в этом сером
безмолвии, я резко застегнул молнию куртки, повернулся и пошел все дальше от
тебя. Сад закончился. Я обернулся снова. В серой мгле начинавшейся метели
простирали ко мне узловатые ветви-руки зябкие яблони. Там, среди этих
безмолвных стражей, притаился одинокий дом с пустыми глазницами-окнами.
До районного центра 12
километров. Я шел по деревенской улице, в запальчивости повторяя про себя: «Ну
и пусть, ну и пусть!». Назойливый ветер швырял мне в лицо горсти холодного
снега. Это метель проснулась и выбралась погулять по безмолвным, темным
просторам. Я пытался укрыться от нее за воротником куртки, но она изловчалась
достать меня и там. Темные дома стояли вдоль улицы, провожая меня с немым
укором. Тишина, даже собачий лай не достигает моих ушей. Три часа ночи. Дернуло
же меня уходить в такое время. Пусть бы себе подождал утра…Ветер выл, толкал в
спину, грудь, кружил, стараясь свалить с ног, сбить с дороги.
Дорога, наконец, выбралась за
село, и ветер здесь, на открытом пространстве, стал еще сильней. Свистит в
ветвях берез, протягивающих свои голые косы-ветви в сторону одинокого путника,
в струнах-проводах, натянутых на облепленных снегом столбах, еле заметными
серыми привидениями уходящих в темную
муть.
Сравнительно недавно я шел по
этой же дороге в солнечный осенний день. Золотые березы роняли на раскатанную
машинами проселочную дорогу и синие лужицы на ней свои листья-слезы, словно
оплакивая убежавшее далеко за горизонт лето. Яркое осеннее солнце, кланяясь к
закату, золотило выгоревшую траву, белые стволы берез. Сине-голубое небо,
подернутое легким налетом-паутиной перистых облаков, казалось бездонно-высоким.
Тогда я шел после встречи с тобой в приподнятом настроении. Золото осени радовало
глаз, а твой теплый прощальный поцелуй согревал душу. Холодок осени вливался в
легкие и бодрил, словно молодое вино.
Память о том дне, вдруг ожила
в моей душе. Но теплое чувство к тебе погибло, так и не распустившись в
холодной пустоте обиды. Холодно, холодно. Ветер все кружит, как бешенный. Я все
иду и иду, преодолевая сопротивление ветра. Наконец, устав, сажусь, как в
мягкое кресло, в невысокий сугроб, прячу замерзшие руки в карманы, надвигаю
шапку на глаза, прячу нос за воротником куртки. Думалось, что немного посижу –
и пойду снова.
Нынешняя ночь никогда не
забудется мне. Ты сидела в кресле и безучастно молчала, словно меня совсем не
было на свете. А я все говорил и говорил, и с каждым словом, наталкиваясь на
стену молчания, становился все злее и колючее. Наконец, сказал то, что никогда
не следует говорить женщине. Сказал, что ты мне безразлична. А ты все равно
упорно молчала. И тогда я схватил шапку, накинул на плечи куртку и вышел из
дому. Вышел в пустой холодный мир, где не было ничего.
Сидя в сугробе, я, видимо,
задремал. И привиделась, что ты зовешь меня. Я вздрогнул и проснулся. Вскочил и
стал оглядываться. Действительно, сквозь вой ветра я услышал твой голос, а
потом и увидел тебя. Ты шла, наклонившись, прикрывая лицо от колючего ветра и
снега, и звала меня. Звала! Или мне все это только приснилось?
Я открыл глаза. Да, вокруг
только серая пелена…
Комментариев нет:
Отправить комментарий